К сожалению, чем дальше, тем больше в городе приходится прищуриваться. В Минске возникают странные объекты: совершенно непонятно, как человек – хотя бы с минимальным образованием – мог такое создать. Например, на окна из ПВХ навесить бронзовое литье. Или поставить в центре города пластмассовые клумбы, которые можно не поливать целый год. Или покрасить в желтый цвет вазы на главном проспекте: низ у них при этом остался белым. Я ничего не имею против того, чтобы что-то красить. Но что повернулось в мозгу у архитекторов, чтобы создать этот потрясающий цветоряд?
Ладно, желтые вазы — подождем и перекрасим. Но что делать с гранитом? Серым гранитным полом и розовым мрамором в отделке перил в гостинице «Европа»? Или уличным, который раньше был нешлифованный и фактурный, а сейчас – отполированный, как на кладбище? Или со стеклянными «парниками», которые с ужасающей скоростью растут по всей Беларуси? Я понимаю, что, наверное, у кого-то есть хорошие связи и можно заплатить определенной фирме из бюджета. Но они уродуют город. Точно так же как площадь Независимости, перекроенная в кладбищенско-парниковом стиле. Такое ощущение, что все это делает либо суперрадикальный авангардист, либо человек, который никогда и нигде не учился. Необразованный человек.
После того, как определенный класс людей захватывает вокзал, телевидение, телеграф и почтамт, они начинают вершить что угодно. Сейчас, к сожалению, происходит катастрофа: уродуется страна. Ну, ладно, стройте свои дома! Но они же лезут украшать, переделывать, перекраивать. Как сказал мой любимый архитектор Лангбард, «лучше не знать, как украсить здание, чем сделать что-нибудь лишнее». Украшательство – признак провинциала. Взять оперный театр с этими кошмарными фигурами… Откуда появились фигуры на «обновленном» оперном театре? Кто это сделал? В каком мозгу это повернулось? Кто эта бездарь? Вещь, вырванная из контекста – как выбитый зуб во рту. У нас весь город – сплошной выбитый рот. Бездари портят страну.
Украшательство идет от ущербности в детстве. Когда немножко недоели, недопили, недосмотрели – мы начинаем украшать. Мой хороший друг по поводу скульптора, который по всему городу наставил железных мальчиков, чугунных лошадей и девочек с дырявыми зонтиками, как-то заметил: такое ощущение, что у человека в детстве не было индейцев, и он сейчас этот комплекс компенсирует, расставляя фигурки по всему городу. Если бы эти люди выезжали в Европу и смотрели, насколько далеко ушла современная архитектура и современная уличная скульптура, они бы этого не смогли делать. Говорят, «архитектура – застывшая музыка». У нас какая музыка звучит – такая музыка и стынет.
Можно сказать, не нравится — не смотри. Не надо весь город строить под мой вкус, но есть мировые тенденции. И есть заложенный изначально архитектурный план. У нас с этим не считаются. Возьмем тот же Берлин. Там очень нужны суперсовременные здания. Фридрихштрассе застроена. Но домами, которые в уровень тем, что были до этого. Да, Потсдамер-плац – район шикарных высоток. Но он строился на пустыре! Ребята, в Минске тоже есть прекрасные районы: Уручье, Шабаны… Стройтесь! Не трогайте культурное наследие! Там же таблички висят на домах. И написано, что за нанесение вреда – уголовная ответственность. У нас весь центр обляпан этими табличками. Или сам главный архитектор их не читал?
Небоскребы, библиотеки, торговые центры в исторической части города… Минск подвергся интервенции провинциального вкуса. Новая элита самоутверждается, перекраивая ландшафт себе по росту. Как доставшийся в наследство папин костюм: тут подрежем, тут подвернем…
А нам от этого никуда не деться. Мы вынуждены во всем этом жить. Поэтому приходится ходить прищурившись. Есть одна надежда: время лечит. И рушит одновременно. Я видел толщину гранита, который лепят на здания: через лет пять он, к счастью, начнет отваливаться…
Филипп Чмырь. Лидер группы Drum Ecstasy. Один из участников арт-группы «Белорусский климат». Сейчас работает в рекламе.
